Согласно административно-территориальному делению Российской империи в конце XIX в.- начале XX в. деревня Моисеево относилась к Хотеновской волости Кирилловского уезда Новгородской губернии.
    С 1927 г. – к Хотеновскому сельсовету Каргопольского района Архангельской области.
Далее приводится отрывок из воспоминаний уроженца 1901 года дер.Моисеево И.С.Тихонова, любезно предоставленный его внуком А.Тихоновым. Орфография и пунктуация автора сохранена. Примечания в тексте А. Тихонова и О.Потаниной. Здесь описывается период до 1928 г.
      «<…>Новгородская губерния состояла из 11 уездов и вытянулась от о. Ильмень до о. Лаче. Вот ее уезды:
Белозерский  Демянский
Боровический  Кирилловский
Валдайский  Крестецкий
Новгородский  Устюженский
Старорусский  Череповецкий
Тихвинский
      До своего губернского города из нашей волости редко кто добирался. Надо было ехать в г. Каргополь Олонецкой губ. (70 км), потом на ст. Няндома (еще 87 км). Потом Вологда, Ленинград [то есть Петербург – А.Т.] – Новгород. Туда ездили только на суд, а это бывало очень редко. До уездного города Кириллова 178 верст (это около 190 км.). Туда ездили тоже очень редко – на окружной суд, на призыв, за церковными свечами. Чаще там бывали старшина, урядник, купцы (Храмовы и Новожиловы), а простой народ был только по двум причинам: суд и призыв в армию. Да в Кириллове еще была тюрьма.
      Экономически наша волость была теснее всего связана с Мариинской системой, а по снабжению товарами – с Каргополем. Волость расположена по берегам реки Свиди. Она вытекает из о. Воже и впадает в о. Лаче с Юга, а с Севера из него вытекает р. Онега. Волость находится среди болот, пахотной земли очень мало. В нашей деревне приходилось только по 30 соток на “едока”.
Река Свидь течет почти без извилин с Юга на Север. Только у Харлушины она отходит к востоку подальше, чем от других деревень. Первая деревня с юга называется “Русь”, а последняя к озеру “Коржа”.     

       Эти названия ясно говорят о захвате местности русскими колонизаторами. Финские племена были оттеснены к востоку от о. Лаче в Замошье, Ковжу – в болота, а потом смешались с русскими. От Руси до Коржи около 10-12 км. Против “Середки” (деревень Красково–Ишуково) к западу через небольшое болото, из которого вытекает река Пилемка, протянулась сухая гряда. На ней расположились 7 деревень под общим названием “Пильма”. Дальше к западу течет р. Петенга. Берега ее заболочены и летом к западу от Пильмы можно только пройти пешком до Ухты.
Наша волость находилась среди болот, особенно они близко подступали к деревням Пильмы и Нижнего конца волости. А наша деревня одним концом упиралась в болото. <…> По рекам Свиди и Петенги были хорошие заливные луга, но они шли очень узкой полосой по берегам от 10 до 100 м., по Свиди эта полоса была больше. Хорошие сенокосы были у озера. Сенокосных угодий тоже было мало. Почти вся земля от самых полей, все болото и леса принадлежали “Уделу”. Леса строго охранялись специальной стражей, вооруженной револьверами. Лес и дрова нужно было покупать.
       Не разрешалось ловить и рыбу в реке без билета, хотя ловили и никакого билета не брали. Безбилетных рыбаков должен был ловить урядник, но он боялся один ехать на реку или озеро.
Рыбная ловля как промысел не имела большого значения. У нас в деревне рыбаков–промысловиков не было. Больше других ловили Потанины – братья Василий Петрович и Иван Петрович (кузнец).
       В болотах росло много ягод – голубики, морожки, брусники, клюквы. Около рек и ручьев много черной смородины, черемухи, рябины, калины. Заготовка клюквы была почти единственным заработком для многих девушек на наряды. В Каргополе был экстрактный завод немца Зейслера и клюкву покупали на завод по 40-45 коп. пуд. Некоторые женщины днем собирали по пуду и больше (до 1,5 пудов).
В болотах росли грибы – волнухи и белянки. За другими грибами нужно было идти за 5-8 км, а то и дальше (за 12-15 км ездили на лошадях).
       В общем наш край не был благословенным краем, природа была суровая, не баловала людей. Надо было много и упорно трудиться, чтобы хоть кой как свести концы с концами. Очень многим этого не удавалось сделать, примерно процентов до 40 кр-н не имели хлеба на год и вынуждены были идти на отхожие заработки. У нас из деревни уходили на Мариинскую систему, на лесопильные заводы Громова и Ко, Полежаева, Сукина и других лесопромышленников. Женщины и девушки шли в Ленинград работать на огородах. Последние года 3-4 перед I-й мир[овой] войной мужики уходили в Л-д (в порт грузить лес), в Архангельск. Из нашей деревни было много пильщиков теса.
        Всего в деревне в 1928 году было 293 чел., до рев[олюции] вероятно было около 250, считая всех. Взрослых около 150 чел. Из этих 150 чел. уходило на заработки около 60 чел. Подростки уходили в няни, в пастухи. <…> Многие уходящие на заработки сдавали землю пахать соседям. Посеять, убрать с поля, помочь измолотить – стоило 30 руб. за 1-1,5 “души”. Земля была распределена между дворами неравномерно. Большие семьи иногда имели мало земли. <…> У многих были разработаны “полянки” на пустырях. Особенно много было таких полянок дополнительно к душам у Софроновых, Потаниных, Яровых. Что такое душа и как она появилась? Когда-то после отмены крепостного права, как будто в 70-х годах прошлого века, земля была разделена по наличию мужчин в деревне. На женщин земли не полагалось. Вот такой надел на мужчину и назывался “ревизской душой”. Женщина “души” не имела.
        Очень неравномерно были разделен и сенокос. Мы, например, на берегу реки на 3 души имели сенокоса на 10 возов сена, а остальн[ые] возов на 40 были вычищены среди кустарников. Сенокос кочкованый. <…>У некоторых хоз-в сенокос был очень хороший (Яровых, Съедугиных, Потаниных, Гуровых, Самсоновых, Софроновых, Поровых). Скота в деревне держали мало. Из 55 дворов не имели лошадей 18, в некоторых других лошади были непостоянно. Из 55 дворов 24 – имели по одной корове, из них 3 двора иногда не имели никакого скота. 3-4 коровы было у 5 хоз-в. Только у Яровых (семья 14 чел.) и у Потаниных (братьев Ивана и Вас. Петров., семья 12 чел.) было по 5-6 коров. У остальных было по 2 коровы и лошадь.

        Все эти данные показывают, как низок был экономический уровень нашей деревни. Постройки все были деревянные, но соломенных крыш не было. В дер[евне] не было ни одного двухэтажного дома. Обычная постройка: передний дом (до революции было два пятистенных дома), холодный, с одними [вероятно, одинарными – А.Т.] рамами и с боку или сзади зимовка – маленькая низенькая избушка, в ней жили зимой, а зима у нас длинная – примерно 6-7 месяцев стоят холода и лежит снег. Один дом был обшит тесом и выкрашен. В этот дом вышла замуж за моего товарища Вас. Алекс. Потанина моя сестра Маша.
        Хорошо было то, что почти у каждого жителя в дер. была своя баня. Бани были черные, с печками-каменками, воду грели камнями в деревянной посуде. Мылись в бане каждую неделю. Мыла употребляли мало, к бане варили щелок, белье стирали тоже щелоком. Были еще гумна и амбары. На 55 дворов было 20 гумен, а амбары были у большинства дворов. У каждого двора был небольшой огород. В нем садили брюкву, редьку, свеклу, лук, морковь и в огороде садили картошку. Ни огурцов, ни помидоров, ни клубники не было. Больше всего было брюквы. Осенью ее парили в печке.
        Из культур сеяли рожь, овес, ячмень. Урожаи были очень высокие – по 200-300 пудов с гектара (в переводе на гектар). Сеяли лен, коноплю, но очень мало, только для своих нужд, хотя почти вся одежда была домашнего производства. Осенью лен мяли, чесали, зимой пряли, а весной ткали. Держали овец и шерсть шла тоже на одежду и валенки. Если молодому парню шили суконный костюм, пальто, то это на всю жизнь. Заводили лакированные сапоги, калоши, черные валенки (поярковые) с калошами тоже на всю жизнь. Хорошие шапка и фуражка тоже носились только по праздникам и тоже хватало на всю жизнь. Одежда для постоянного ношения была домотканая. Из материи покупной и из ситца были штаны и рубаха и носились только по воскресеньям и по праздникам. Девушки шили по несколько сарафанов и у каждой должен быть шелковый или атласный сарафан.
         Никаких промышленных предприятий у нас в волости не было. На реке Петенге было 5 мельниц, да 3 – на ручьях. Были кустари кузнецы, скорняки, сапожники, портные, печники, плотники, столяры, катали, рыбаки.
          Почти в каждой деревне были мелкие лавочки, где можно было купить соль, керосин, махорку и кое-что из галантереи. Они не были открыты постоянно, а нужно было сначала зайти в дом и попросить, чтобы хозяин сходил в лавку и отпустил нужного товару. Оборот таких лавок в иной день равнялся нулю, а в другой и до 2-3 рублей доходил, но это редко. У нас такая лавка была у Потаниных. Это был просто сарай без отопления, без потолка. Тут был и керосин, и соль, и другие товары.
          Прозвищей в дер. было много. <…> Вместо фамилий истинных были свои, данные деревней фамилии – Летаковы (вместо Терехины), Мишины (Тихоновы), Криухичнины (Тихоновы), Гриша Маланьин (Гуров, – жена Маланья), Паловиковы, Конашовы, Кузнецовы (Потанины), Матрехины (Терехины) и др.
          В нашей деревне только у одних Потаниных, Ивана и Василья, бывали постоянные батраки. Зато у них из своей семьи уходили на заработки 2-3 чел. <…>
          Было в волости две церкви – старая – деревянная, на берегу р. Свиди, и новая – каменная, от старой около километра на высоком месте.
Особой религиозности среди к-н нашей деревни не было. Большинство мужиков (да почти все) ходили в церковь раз в год – в пасху. А в воскресенья и праздники редко кто ходил. Церковных книг в деревне тоже было мало. У нас была библия (одна в деревне). Были книги у Потанина Конона и его брата Федора, а больше и грамотных не было. Были у нас и староверы. <…>
          На всю нашу волость было 4 школы (Лукинская – наша, Конановская, Фатьяновская и Харлушинская). Всего учеников в них было не больше 150 чел. (Это из 27 деревень на 4000 населения). В каждой школе один учитель. Школы помещались в кр-ких избах. Наша Лукинская школа была церковно-приходской, а другие 3 – земские. В 1912 г. было открыто двухклассное училище – шесть классов, три учителя. В шестом классе из всей волости в 1914-15 уч. году нас было шесть человек. <…>
          Когда я ходил в I класс (1907 г. – О.П.), то в школу ходили из нашей деревни ребята на 3-4 года старше меня (Степан Тихонов, \Михаил Стафеев,/ Степан Съедугин, \Михаил Шалгачев,/ Иван Терехин, Степан Яров), а те, с которыми я играл летом, начали ходить через 2-3 года после меня (Василий Потанин (зять), Михаил Терехин, Егор Тихонов, Дмитрий Потанин, Степан Потанин, Яков Тихонов). Моим другом по школе был Дмитрий Потанин, он умер когда учился во II кл. – он был старше меня на 2 года, но в школу пошли вместе. Его брат Степан догнал меня в VI классе двухклассной школы. <…>»